Вот она сидит перед нами. Человек, два года назад победивший смерть. У смерти есть название — острый монобластный лейкоз, рак крови. У человека есть имя — Наташа, Наталья Бородуля. Она очень спокойная, очень собранная и по-хорошему расслабленная.
Такие люди, как Наташа, пережившие рак, они немного инопланетяне. Они поняли что-то важное про жизнь — и теперь живут по другим законам, не как обычные люди. Им больше не нужно ни за чем гнаться. Они считают, что уже имеют все, что нужно, и потому совершенно спокойны.
Наташа, правда, говорит, что это влияет сдержанный английский характер неведомого донора костного мозга: «Невозмутимые английские клетки работают», — и смеется, совершенно беззаботно.
Как будто два года назад ничего такого не было. Отслаивающихся дёсен, смертельной слабости и слов врача, сказанных с какой-то странной усмешкой не то жалости, не то стыда: «Вам осталось жить неделю».
Наташа работала юристом в Брянске — в управлении министерства юстиции. А потом заболела. И по всем показателям заболела так серьезно, что жить дальше уже была не должна — 80% бластных клеток в крови. «Неделя, Наташа, от силы неделя», — говорили врачи. Нет, это не были какие-то особо пессимистично настроенные или неквалифицированные врачи. Просто они знали, что такое острый лейкоз, — когда Наташа поступила в отделение, с ней вместе там лежали 11 человек, а через несколько месяцев в живых осталось двое. Наташа и еще одна девушка.
«Повезло», — сказали Наталье. А она подумала, что легковесное слово «повезло» отныне вмещает в себя огромную ответственность.
Принцип, который тогда, наверное, подсознательно сформулировала для себя Наташа, был прост, как сама жизнь, и невероятно сложен… как сама жизнь: не умирай раньше смерти.
Когда химия уничтожала в ее организме все живое, а стафилококковая инфекция сломала нос, Наташа заставляла себя терпеть: «Потихонечку, потихонечку. Тяжело, но ничего». Когда однажды, после третьей химии, она очнулась и узнала, что пережила остановку сердца — 4 минуты, Наташа запретила врачам говорить о случившемся маме, а сама убедила себя не реветь от страха и не оглядываться назад: «Голову не забивать. Эмоции держать покрепче».
Когда Наташе сказали, сколько стоит поиск донора для трансплантации костного мозга, предлагали смириться и доживать, сколько отведено, она продала квартиру и обратилась в Фонд борьбы с лейкемией. Она ждала донора и верила, что дождется: «Ни капли сомнения, только вперед».
Когда после 9 курсов химии, через год борьбы, она наконец дождалась своего генетического близнеца (донор из Англии, 100% совпадение) и две недели лежала в стерильном боксе после трансплантации с жуткими, непрекращающимися головными болями, она брала обезболивающее только на ночь. Днем терпела, чтобы не привыкнуть, не стать зависимой от сильнодействующих препаратов: «Перетерпеть, сжав зубы, чтобы потом было легче».
Когда ей ежедневно капали 5−6 литров лекарств — капельница за капельницей — и она ничего не могла есть, и похудела до состояния скелета, и шаталась от слабости, она все равно каждый день заставляла себя ходить: «Как бы плохо ни было, но до туалета я должна дойти сама. Мышцы должны работать».
На всех этапах своей болезни она думала только о жизни и выбирала только жизнь. Можно называть это пресловутым позитивным настроем, но это работало — даже если лежишь без сил, лежи в сторону жизни, чтобы встать в нужную сторону.
И сегодня Наташа говорит об этом всем, кто пойдет по пути болезни после нее. Врачам — о силе избитых фраз: «держись», «все будет хорошо», «мы победим», «ты справишься».
Родным — о важности быть тылом, рядом или на телефоне, далеко или близко.
Друзьям — о том, что живых нельзя хоронить, забывать, предавать.
Нам с вами и всем, кто сегодня отчаялся, устал, на краю — не умирать раньше смерти. И бороться до конца. Победного.
Помогите тем, кто сейчас борется с лейкемией: leikozu.net/help/pacienty.html
Текст и фото: Мария Строганова
