Глобальные изменения в мире или важные события всегда затрагивали моду. Кто знает, появилась бы мода на простые романтичные платья с высокой талией, если бы не Французская революция, на пестрые наряды хиппи, если бы не война во Вьетнаме и гранж. Судить о том, что ждет нас дальше, пока сложно, но история моды определенно учит нас тому, что изменения не заставят себя ждать. Текущий кризис, вызванный пандемией коронавируса, повлияет на наши привычки, в том числе и в том, как и что мы носим. Предлагаем сегодня вспомнить, как мировые кризисы влияли на индустрию моды.
Первые признаки того, что придется адаптироваться к новым условиям, уже есть. Взять хотя бы онлайн-презентации коллекций и призывы дизайнеров в принципе пересмотреть весь модный календарь или появление в ассортименте многих марок нового аксессуара — маски. Она теперь становится полноправной деталью модного образа, и выбирать ее можно из огромного количества самых креативных вариантов: искать в тон одежде или, наоборот, использовать как способ выразить свою позицию.
Ну и, конечно, нельзя не упомянуть всплеск интереса к домашней одежде и одежде для отдыха. Например, спортивные брюки явно стали главной вещью этой весны, а модные блогеры стилизовали их по-разному в своих съемках для инстаграма.
Мода всегда чутко реагировала на изменения в политике или социуме. Обратимся хотя бы к истории XX века. После величайшей трагедии столетия, Второй мировой войны, появился стиль New Look — он стал ответом на желание людей забыть о страшных годах и снова наслаждаться жизнью.
После лишений, когда мода отошла на второй план и, прежде всего, должна была быть функциональной, женственные и нарядные платья с пышными юбками, приталенные жакеты, сидящие по фигуре, стали символом новой мирной жизни, где женщине уже не нужно было брать на себя тяжелую работу.
Это, в свою очередь, повлияло на эмансипацию, практически заморозив развитие этого движения: в 50-е годы женщина — это прежде всего мать и домохозяйка, изящная, женственная, — одним словом, украшение общества.
Забавно отметить, что после Первой мировой войны все было иначе. Тогда женщины, наоборот, не позволили лишить себя свободы, в том числе и от неудобной одежды. В прошлое ушли корсеты, длинные юбки, а то, что раньше позволялось носить лишь во время занятий спортом, например, шорты, стало допустимым и в повседневной жизни.
Именно в то время завоевывает популярность Коко Шанель, начавшая производить женскую одежду для спорта и отдыха из джерси — материала, который ранее использовался только для мужской одежды. Она предложила женщинам функциональную одежду вроде своих легендарных твидовых костюмов и свободных топов.
Ну а после травмирующего опыта мировой войны обществом овладел фаталистический гедонизм — недаром двадцатые годы с джазом и короткими блестящими платьями сегодня называют “танцем на вулкане”.
Оглядываясь назад, можно отметить, что и политические потрясения сказывались на моде так же, как на искусстве или литературе. Примером может служить Французская революция, когда стиль одежды стал не просто данью трендам, но и практически выражением гражданской позиции.
По тому, как человек был одет, можно было судить о его политических пристрастиях. Например, мужские парики стали символом консерватизма и отсталости.
В женской моде в прошлое ушли пышные платья, которые ассоциировались со старой, отвергнутой эпохой, — на смену им пришел стиль ампир. Длинное белое платье с короткими рукавами-фонариками, подчеркивающими плечи, с завышенной линией талии, с юбкой простого прямого кроя из цельного отреза ткани — вот типичный наряд той эпохи, ну а модным символом являлась, конечно, супруга Наполеона Жозефина.
Платье в стиле ампир напоминало наряды древнегреческих богинь и отражало новое увлечение античностью, характерное для того времени.
На смену этой политизированной эпохе пришел стиль бидермейер, полностью противоположный по своей сути, когда все интересы сосредоточились на частном, приватном микромире, а одежда снова приобрела некоторую кукольность.
Гедонизм сформировал и 70-е и 80-е годы XX века, будь то диско-стиль или нью-вейв, — нарочитая аполитичность была реакцией на постоянную угрозу холодной войны, от которой люди устали.
Похожие настроения влияли на публику и в 90-х годах, когда стали популярны гранж и Курт Кобейн.
Вот мы и здесь, развлекайте нас,
— так пел солист группы Nirvana в культовой песне Smells Like Teen Spirit, ставшей настоящим гимном так называемого потерянного поколения, на юность которого пришлись новое объединение мира и глобализация.
Нарочитая небрежность и потрепанность (вспомним растянутый кардиган и фланелевую рубашку, которую Курт сделал модной) стала своеобразным воплощением поиска смысла в протесте, когда, по сути, не было против чего протестовать.
Протестные настроения вернулись в начале нулевых вместе с модой на расклешенные джинсы, как у хиппи, когда некоторые группы молодежи выступали против войны в Ираке, начатой Джорджем Бушем.
Но глобально в моде тогда правили другие настроения — это были годы безудержного веселья, гламура и сексуальности. Здесь стоит вспомнить показы Тома Форда для Gucci, коллекции Джона Гальяно в Dior или стиль бренда Роберто Кавалли, который и сегодня ассоциируется если не с вульгарностью, то уж точно с чрезмерностью во всем — от цветов до принтов.
Все веселье закончилось с мировым финансовым кризисом в 2008 году, который оказал серьезное влияние на спрос в индустрии люкса, а значит, и на то, что дизайнеры показывали на подиуме.
Гламур уступал место минимализму. В этот период на первый план выходят работы Рафа Симмонса в Jil Sander, Фиби Файло в Celine и бренд сестер Олсен The Row.
Даже люкс стал более сдержанным и скромным — былая демонстрация роскоши стала восприниматься как нечто неприличное, в то время как огромное количество людей по всему миру потеряли свою работу или активы.
И здесь, кстати, можно провести параллели с “модными последствиями” Великой депрессии 1929 года: в начале 1930-х мода стала гораздо более обыденной и серьезной после ревущих 20-х годов. Платья и костюмы отличались строгим кроем, который подчеркивал естественные формы тела.
Кризис, вызванный коронавирусом, вероятно, также приведет к полной смене приоритетов и трендов, которые укрепились в предшествующий период. Глобально последние годы в индустрии характеризовались взрывом интереса к уличной моде и созданием бесконечных коллабораций — кроссовки, худи и капсульные коллекции появлялись так часто, что уследить за всем было уже сложно.
Создавалось впечатление, что принципы “быстрой моды” плотно вошли в мир “тяжелого люкса”, что в условиях все большей озабоченности состоянием экологии и влиянием производства на климат становилось все более и более абсурдным.
Сегодня эксперты говорят, что тренды не будут сменять друг друга так быстро, как это было в последние годы. И дело не только в том, что замедлиться хотят сами дизайнеры: пандемия, сопровождавшаяся режимом самоизоляции, пошатнула уверенность в привычном завтрашнем дне. Покупая вещь сегодня, нельзя точно знать, удастся ли тебе появиться в ней на публике на этой неделе, через месяц, а может быть, и через год.
В то же время тяга наряжаться никуда не делась — в связи с этим можно ожидать более динамичного развития виртуальной одежды. Цифровые наряды обойдутся дешевле, утолят жажду шопинга и чего-то новенького в гардеробе, при этом не будут вызывать мук совести относительно загрязнения окружающей среды, которую провоцирует перепроизводство в индустрии моды.
