Я пишу про людей больных раком крови каждую неделю. Но такие пациенты, как Катя Фролова, встречаются хорошо если раз в несколько лет. Она — колокольчик. Она, кажется, не умеет разговаривать без смеха даже про химиотерапию.
Когда мы с ней встречались почти год назад, она как раз закончила химиотерапию по поводу лимфомы, нуждалась в лучевой терапии, я писал про нее, а вы, читатели, собирали ей деньги. Собрали. Лучевую терапию Катя прошла. Всё хорошо.
Она рассказывала про свою лимфому, про свой совершенно нешуточно-смертельный рак крови и то и дело заливалась звонким смехом.
Жизнь, несмотря на лимфому, была прекрасна вокруг нее. Она хвасталась, что лимфома у нее редкая, необычная, и тут же — нашла чем хвастаться — смеялась над своим хвастовством. Она рассказывала, что муж совсем не понравился ей при первом знакомстве — и смеялась по этому поводу: надо же быть такой дурочкой, чтобы не распознать такую любовь. Она рассказывала, какой смешной у нее был первый доктор. И она хохотала, рассказывая, как провожал ее лечиться строгий начальник, взрослый и серьезный мужчина, заведующий фармацевтическим производством, говорил, дескать, лечись и возвращайся обратно. И тут же смущался, подумав, что после химиотерапии, наверное, на фармацевтическое производство нельзя. Смешно. Трогательно.
Я смотрел тогда на Катю и был совершенно уверен, что она выздоровеет. У меня есть абсолютно материалистическая гипотеза насчет того, почему веселые и жизнерадостные люди выживают чаще. Никакой мистики. Просто люди, поддавшиеся тоске, становятся рассеянными и манкируют медицинскими предписаниями. А веселым людям всё легко, они не тратят сил на тоску и от этого точнее исполняют то, что сказал врач. Потому и выживают чаще.
Теперь Катя дома. У нее ремиссия. Так врачи называют выздоровление еще пять лет после того, как онкологический пациент выздоровел. На всякий случай. Иногда рак возвращается. Первое время надо сдавать анализы каждые три месяца, потом каждые полгода. Спустя первые полгода Катя вернулась на работу.
Сослуживцы вышли встречать ее. Она была так рада их видеть, как будто вернулась с того света. Она и правда вернулась с того света. Если у вас неприятные сослуживцы, представьте себе, что возвращаетесь с того света и видите их. Катя была так растрогана встречей и так растеряна, что вдруг бросилась к серьезному и взрослому начальнику своего производства и расцеловала его. А он краснел от удовольствия и смущения и бормотал, что придумал ей работу. Он бормотал, что Катя не будет теперь работать с химикатами, а будет работать только с водой, с чистой дистиллированной водой, которую используют, чтобы разбавлять лекарства. На производстве нужен контролер качества воды. Надо только пройти небольшое обучение. И Катя прошла обучение. И думает, вот же какой прекрасный человек.
А доктор в онкологическом центре после очередного обследования раз в три месяца сказал: «Ну вот, все хорошо, больше раз в три месяца обследоваться не надо. Теперь увидимся через полгода». И Катя испугалась — полгода не видеться с доктором? Как это? Как будто доктор родной.
Сочетание опасной болезни и счастливого характера поменяли Катину жизнь вот как: до лимфомы все люди вокруг Кати были просто симпатичными, после лимфомы стали родными.
Вы тоже ей родные. Вы спасали ее. Жертвовали деньги на ее выздоровление, теперь радуйтесь — выздоровление наступило.
У Фонда борьбы с лейкемией еще много подопечных. Не все они такие жизнерадостные, как Катя. Но всем им можно помочь.
Текст: Валерий Панюшкин
